Всего два с небольшим года прошло с момента создания в Вооруженных силах РФ Главного военно-политического управления, но МО уже готово делиться опытом с Росгвардией. Как сообщает ТАСС, специалисты Минобороны помогут силовикам  создать в своей структуре институт политруков, о котором недавно заявил глава ведомства Виктор Золотов. Начальник ГВПУ генерал-полковник Андрей Картаполов заверил, что МО РФ уже передало Росгвардии методологические материалы, регламентирующие структуру военно-политического управления.

После чтения первого абзаца статьи не показалось ли Вам, уважаемый читатель, что запахло нафталином? Вот и военный обозреватель Михаил Ходаренко постарался разобраться в вопросе: как показала себя политическая работа в советской армии и насколько необходим институт политруков сегодня?

Моральный дух армии, глубокая приверженность государственным (но не элитарным!) интересам – вещь в вооруженных силах любой страны необходимая. В современных условиях информационно-политического противостояния держав жизненно важно монолитное морально-политическое единство общества и армии. Считается, что институт политруков как раз и будет проводить морально-идеологическую работу среди солдат и офицеров. Но не возродит ли современная структура традиции советских политработников?

Главное политическое управление Советской Армии и Военно-морского флота просуществовало с 1919 по 1991 год, то есть до начала развала Советского Союза. Еще во времена РККА произошло странное разделение руководящего состава на боевых и политических начальников. Боевые командиры отдавали боевой приказ, а политработники призваны были поднять боевой дух подчиненных. Считалось, что бравурные митинги и неизменный клич «Коммунисты, вперед!» были весьма эффективным средством воздействия и на моральную готовность солдат к бою, и на создавшуюся обстановку сражения в целом. Но так ли это? Получается, что изначальный план боя, просчитанный боевыми командирами, неверный и исправить положение можно только личной храбростью членов КПСС. Увы, часто такие призывы заканчивались бессмысленной гибелью самых отважных, поверивших в клич политрука коммунистов. Свидетельства участников Великой Отечественной войны доказывают, что, за редким исключением, мощнейшая действенность политработы была вымыслом самих же политработников. Понимало это и правительство. Конечно, говорить о политорганах в негативном плане в те времена, мягко говоря, было не принято, но в конце войны «главный комиссар» фронта обычно был в чине не выше генерала-лейтенанта, а вот отдельными родами войск командовали, как правило, генерал-полковники.

После Победы положение изменилось коренным образом. Привыкшие к красноречию бывшие политические работники оказались не только во главе армии, но и государства. С этого момента и начинается явное разделение, если не сказать противостояние политработников и командиров. Следует вспомнить, что политруки во времена СССР имели даже собственные кадровые органы и не зависели от командиров-единоначальников.

Главным оружием политработников в этом противостоянии была партийная комиссия. Если командир никак не мог повлиять на продвижение политработника по карьерной лестнице, то судьба самого командира целиком и полностью зависела от мнения этой самой комиссии. Неугодные получали выговор по партийной линии, после чего о продвижении по службе можно было забыть. Военные историки сегодня считают, что перед политработниками ставилась негласная задача: всеми силами препятствовать созданию в Вооруженных силах корпоративного духа, консолидации командного состава армии и флота.

К чему это привело, страна увидела в 1991 году. Во время августовских событий военная элита никак и ничем себя не проявила. Офицерский корпус, к сожалению, стал лишь безмолвным свидетелем сначала распада, а затем и гибели ВС СССР. В результате распрей на основе «политической принадлежности» и «верности политики партии» были ликвидированы и сами политорганы, а вместе с ними, казалось бы, ушли в небытие и  комиссары. Но события последних двух лет заставляют задуматься: а не приведет ли создание ГВПУ в Вооруженных силах и последующее распространение опыта на другие силовые структуры к реанимации политорганов и началу тотального партийного контроля? И, конечно, установить такой контроль пожелает правящая партия.

Государство, бесспорно, должно осуществлять контроль над Вооруженными силами – таково условие существования демократического строя. Однако всеми силами следует избегать тех форм и методов политической работы в армии, которые были в нашем недалеком прошлом. Говорят, на ошибках учатся, однако за 30 лет не была проанализирована деятельность политотделов в армии, не была дана однозначная оценка результативности работы политических структур. Хочется надеяться на новые подходы к столь важному делу. Станет ли ГВПУ инструментом консолидации ВС РФ или реанимирует старые методы работы, покажет ближайшее время.